Государственные реформы Ивана Грозного
(часть 2)
Центральным вопросом внутренней политики 50-ых годов
являлся земельный вопрос. Характер земельной политики 50-ых годов определился
вполне уже в первом крупном мероприятии в области земельного вопроса. Этим
мероприятием было испомещение приговором 3 октября 1550 года знаменитой “1000”
детей боярских вокруг Москвы.
Приговор
устанавливал: “учинить... помещиков, детей боярских - лутчих слуг 1000 человек”
путем раздачи им поместий в местностях вокруг Москвы “верст за 60 и 70” - “в
Московском уезде, да в половине Дмитрова, да в Рузе, да в Звенигороде, да в
Числяках, и в Ординцах, и в перевесных деревнях, и в тетеревинчих, и в оброчных
деревнях”. Размеры подмосковных поместий детям боярским определялись в 200, 150
и 100 четвертей в зависимости от того, к какой из трех статей (на которые была
разбита “1000”) относится данный сын боярский. При этом делалась оговорка: “А за
которыми бояры или за детьми боярскими вотчины в Московском уезде или в-ыном
городе, которые блиско Москвы верст за 50 или за 60, и тем поместья не давати”.
Приговор далее устанавливал порядок пополнения “1000” в случае смерти кого-либо
из входивших в нее лиц: “А который по грехам ис той тысячи вымрет, а сын его не
пригодитца к той службе, ино в того место прибрать иного”.
В процессе реализации приговора от 3 октября 1550 года
была составлена так называемая Тысячная книга, представляющая собой своего рода
раздаточную десятню и включающая в себя как списки всех детей боярских, вошедших
в состав “тысячи”, так и тех бояр и окольничих, которые получали на основании
приговора от 3 октября 1550 года поместья в Московском уезде. Тысячная книга -
основной источник для понимания и оценки приговора от 3 октября 1550 года.
Рассмотрение этого приговора приходится начинать с выяснения вопроса о том, был
ли реализован приговор об испомещении “тысячи” детей боярских или же он
представлял собой лишь неосуществившийся проект.
Если принять, что в писцовых книгах до нас дошли данные
о 20% общего числа тысячников, получивших поместья в Московском уезде, число их
составляло бы около 350 человек. Если учесть, что по приговору от 3 октября 1550
года поместья тысячникам должны были быть даны, помимо Московского уезда, также
в Дмитровском, Рузском, Звенигородском, Верейском и в Коломенском уезде, то
можно прийти к выводу, что цифра тысячников, содержащаяся в московских писцовых
книгах, может служить веским аргументом в пользу того, что приговор от 3 октября
1550 года вовсе не является неосуществленным проектом реформы, а представляет
собой законодательное выражение политики, проводившейся в жизнь.
Значение данных о тысячниках,
содержащихся в писцовых книгах Московского уезда, не исчерпывается тем, что они
дают возможность составить представление о числе тысячников, получивших поместья
в Московском уезде. Показательно также то, что поместья тысячников, по-видимому,
охватывали более или менее равномерно все районы Московского уезда. Из 13
станов, описанных в книгах 70-80 годов, поместья тысячников встречаются в 10
станах. Это подтверждает вывод о том, что раздача земель тысячникам проводилась
в широких масштабах и во всем Московском уезде.
Еще существеннее те данные, которые содержатся в
московских писцовых книгах по вопросу о социальном составе и территориальной
принадлежности тысячников, испомещенных в Московском уезде. В составе 72
человек, записанных в писцовых книгах Московского уезда, имеются: 2 боярина, 2
окольничих, 1 оружейничий, 2 князя Стародубских 2-й статьи, 2 князя Стародубских
3-й статьи, 4 князя Ярославских 3-й статьи, 1 сын боярский 1-й статьи, 6 детей
боярских 2-й статьи, наконец, 52 детей боярских 3-й статьи. Таким образом, в
московских писцовых книгах оказываются представленными почти все основные
рубрики, на которые разделены тысячники в Тысячной книге. Широте социальной и
соответствует широта территориального охвата помещиков-тысячников данными
писцовых книг Московского уезда. Из общего количества 47 городов, представители
которых включены в текст Тысячной книги, в писцовых книгах Московского уезда
имеются тысячники из 20 городов.
Наконец, необходимо отметить, что данные о
тысячниках в московских писцовых книгах показательны еще в одном отношении. В
подавляющем большинстве случаев размеры поместий тысячников составляют 100
четвертей земли, то есть точно соответствуют размерам поместий для детей
боярских 3-й статьи, установленным приговором 3 октября 1550 года.
Испомещение тысячников представляло
собой прежде всего мероприятие огромного масштаба в области земельных отношений.
В результате проведения в жизнь приговора 3 октября 1550 года дворяне-помещики
получили в свои руки свыше 100 тысяч четвертей земли (в одном поле) пахотной
земли с соответствующим количеством угодий: лугов и лесов.
Распределение земли между “тысячниками” 1550 года.
Разряд
количество лиц
“оклад” (в четвертях)
всего земли ( в четвертях)
бояре, окольничьи, оружейничий, казначеи
28
200
5600
дети боярские 1-й статьи
33
200
6600
дети боярские 2-й статьи
79
150
11850
дети боярские 3-й статьи
614
100
61400
дети боярские новгородские помещики 1-й статьи
7
150
1050
дети боярские новгородские, псковские, луцкие и ржевские 2-й статьи
317
100
31700
ВСЕГО
1078
---
118200
Земельное законодательство.
Одним из важнейших актов политики правительства Ивана IV
является приговор 11 мая 1551 года. Значение этого приговора заключается в том,
что он формулирует основные принципы политики правительства Ивана IV в отношении
двух важнейших категорий феодального землевладения: монастырского и княжеского.
Приговор устанавливал целый ряд мер, направленных против монастырского
землевладения. Во-первых, запрещалась покупка монастырями (и другими
представителями церковного землевладения) вотчин “без доклада” царю: “вперед
архиепископом, и епископом, и монастырем вотчин без царева великого князя ведома
и без докладу не покупати ни у кого, а князем и детем боярским и всяким людем
вотчин без докладу не продавати ж. А кто купит и кто продаст вотчину без
докладу, и у тех, кто купит, денги пропали, а у продавца вотчина; а взяти
вотчина на царя и великого князя безденежно”. Другой пункт приговора
распространял обязательность “доклада” и на земельные вклады в монастырь: “а кто
без государева ведома в которой монастырь вотчину свою дасть по душе, и та
вотчина у монастырей безденежно имати на государя”. Третье положение приговора
устанавливало особые ограничения для вотчинников ряда местностей, для князей в
первую очередь. Наконец, особый раздел приговора регулировал порядок “выкупа”
родичами вотчин, данных в монастыри.
Перечисленные пункты, однако, не исчерпывали содержания
приговора 11 мая 1551 года. Более того, можно сказать, что основное политическое
острие приговора заключалось не в них.
Регулируя вопросы монастырского землевладения на
будущее, приговор 11 мая 1551 года одновременно включал в себя и ряд пунктов,
направленных на ревизию прошлого в вопросах развития монастырского
землевладения. И здесь перед нами вновь выступает тот основной политический
мотив, который с неизменностью обнаруживается во всех мероприятиях 50-ых годов в
области земельной политики, - ликвидация в интересах дворянства результатов
земельной политики времен боярского правления. Поэтому важнейшей составной
частью приговора 11 мая 1551 года, его политическим стержнем являются следующие
три статьи:
1. “Которыя царевы великого
князя поместныя и черныя земли задолжали у детей боярских и у христиан и
насилством поотоймали владыки и монастыри, или которыя земли писцы норовя
владыкам же и монастырям подавали, а называют владыки и монастыри те земли
своими, а иные починки поставляли на государевых землях: и того сыскати, чьи
земли были изстари, за тем те земли и учинити”.
2. “А которыя села, и волости, и рыбныя ловли, и всякия
угодиа, и оборчныя деревни после великого князя Василиа бояре подавали
архиепископом, и епископом, и монастырем: и того сыскав учинити так, как было
при великом князе Василье”.
3. “А
которые будет монастыри, или к которым церквам и нищим, в ругах и в милостынях
придача ново, после великого ж князя Василия: и те руги и милостыни
новопридачныя сыскав оставити; а учинити по старине, по тому же, как где давали
руги и милостыни наперед сего, при великом князе Иване и при великом князе
Василье Ивановиче всея Русии”.
Первое,
что бросается в глаза при рассмотрении приведенных пунктов приговора 11 мая 1551
года, - это последовательно проведенный принцип восстановления “старины”,
понимаемый как восстановление тех порядков, которые были при Василии III, и
ликвидации тех “новшеств”, которые относятся ко времени после Василия III.
Приговор дает яркую характеристику монастырской экспансии в земельном вопросе,
которой отличалась деятельность монастырей во время боярского правления.
Экспансия шла по четырем направлениям:
1) приобретение поместных и черных земель за долги;
2) насильственный захват земель “у
детей боярских и у христиан”;
3) расширение владений путем подкупа писцов;
4) постановка монастырских починков “на
государевых землях”.
Эта характеристика
методов и путей увеличения монастырями своих земельных владений, применявшихся
монастырями в годы боярского правления, дается в приговоре 11 мая 1551 года с
вполне определенной целью - полной ликвидации результатов монастырской
экспансии: в отношении всех земель, приобретенных монастырями в годы боярского
правления, предписывалось “сыскати, чьи земли были изстари, за тем же земли и
учитини”.
Ставя под правительственный
контроль дальнейший рост монастырского землевладения, приговор одновременно
устанавливает ряд мероприятий, сводящих на нет все те успехи, которые сделало
монастырское землевладение за годы господства княжеско-боярской реакции.
Наряду с монастырским землевладением
другой категорией земель, о которых идет речь в приговоре 11 мая 1551 года,
является княжеское землевладение. Постановление приговора 11 мая, относящееся к
княжескому землевладению, состоит из трех статей:
1. “И вперед во Тфери, и в Микулине, на Белеозере, и на
Рязани, и в Оболенску иногородцом вотчин и купель не подавати, и Суздалским, и
Ярославским, и Стародубским князем вотчин никому без царева великого князя
ведома не подавати и по душе не дати. А кто вотчину свою без царева великого
князя ведома через сесь государев указ кому продаст, и у купца денги пропали, а
вотчичи вотчин лишены”.
2. “А кто без
государева ведома в сех городех, в Тфери и в Микулине, и в Торжку, в Оболенску,
на Белоозере, и на Рязани, да Суздалским князем, да Ярославским князем, да
Стародубским князем в которой монастырь кто даст по души без государева докладу:
и та вотчина у монастырей безденежно имати на государя”.
3. “А которые вотчины свои в монастыри по душам, до сего
государева приговору, давали без государева докладу; и те вотчины имати на
государя да за них по мере денги платити, да те вотчины отдавати в поместиа”.
Итак, в вопросе о княжеских вотчинах и
вотчинах Твери и других городов, как и в вопросе о монастырском землевладении,
приговор 11 мая 1551 года восстанавливал нарушенную после Василия III “старину”
и означал возвращение к той политике по отношению к княжескому землевладению,
которая проводилась до времени господства княжеско-боярских группировок 30-40
годов XVI века. Сформулированная в приговоре 11 мая 1551 года эта политика
характеризуется одной особенностью. Вводимые приговором 11 мая ограничения
относительно вотчинного землевладения не носили всеобщего характера, а
распространялись лишь на три княжеских рода и на определенную группу местностей
Русского государства. Такой “местный” характер приговора 11 мая не являлся
случайным. По верному замечанию С.В. Рождественского, Ярославские, Стародубские
и Суздальские князья “были особенно густо разросшимися ветвями генеалогического
дерева северо-восточных Всеволодовичей”. Таким образом, приговор 11 мая,
знаменующий собой начало политики борьбы правительства Ивана IV за ликвидацию
экономической основы мощи княжат, - их вотчин, - наносил первый удар по наиболее
мощной группе бывших независимых феодалов - княжат.
Выражением той же самой политики являются и положения
приговора 11 мая, направленные против всех вотчинников в целом Твери и других
перечисленных в нем местностей. Все эти местности представляли собой территории
бывших самостоятельных феодальных государственных образований, вошедшие в состав
Русского централизованного государства во второй половине XV века и в первые
десятилетия XVI века, и установление контроля центрального правительства над
вотчинным землевладением этих местностей выражало собой политику борьбы за
подчинение бывших феодальных землевладельцев удельных княжеств правительству
Русского централизованного государства.
Следующим этапом в законодательстве о княжеских вотчинах
явился закон 15 января 1562 года. По сравнению с приговором 11 мая 1551 года,
закон 15 января 1562 года, во-первых, охватывал более широкий круг княжеских
родов, во-вторых, еще больше стеснял права распоряжения княжескими вотчинами со
стороны их владельцев. Закон 15 января не только запрещал мобилизацию земель для
основного ядра княжеских вотчин, но и устанавливал возможность ликвидации
княжеских вотчин путем поимания их “на государя” в случае отсутствия у владельца
вотчины сыновей, которые только и могли наследовать княжеские вотчины. Второй
момент, на который необходимо обратить внимание при анализе закона 15 января
1562 года, - это та его часть, которая предусматривает обратное действие закона.
Соответствующее место гласит следующее: “А которые люди будут иногородцы у тех
князей после государя и великого князя Василья Ивановича всея Русии, до сего
государева приговора лет за двадцать и за пятнадцать вотчины покупили или в
приданыя поимали: и те вотчины поимати у тех людей на государя безденежно; а
которые люди вотчины покупили или в приданыя поимали до сего гоударева приговору
лет за пять и за шесть и больше, а меньше десяти лет: и тех государь выписывая
вотчины, велел себя докладывать: велит ли кому и что давати денег или не велит”.
Таким образом, развивая постановление приговора 11
мая 1551 года о княжеском землевладении, закон 15 января 1562 года продолжает и
ту линию приговора 1551 года, которая состояла в борьбе за ликвидацию
мероприятий в области земельного вопроса, осуществлявшихся княжеско-боярскими
группировками в период боярского правления. Законы о княжеском землевладении,
будучи ярким выражением земельной политики правительства Ивана IV, определили
принципиальную линию этой политики, выражавшуюся в стремлении к ликвидации
княжеского землевладения. И хотя окончательная реализация этой политики
относится уже ко времени опричнины, тем показательнее то, что начало и общая
формулировка политики правительства Ивана IV в отношении княжеских вотчин падает
именно на период реформ 50-ых годов.
Завершением земельного законодательства 50-ых годов
является “Уложение о службе” 1555 года. Будучи издано одновременно с приговором
об отмене кормлений, точнее говоря, являясь составной частью единого “Приговора
царского о кормлениях и о службе”, как этот законодательный акт назван в
Никоновской летописи, “Уложение о службе” по своему содержанию и значению
выходит за рамки земельного законодательства, представляя собой в такой же
степени земельный закон, как и закон об армии.
“Уложение о службе” 1555 года завершает не только
выработку правовых основ поместного землевладения, но вместе с тем является и
завершением процесса перестройки армии Русского государства - процесса, начало
которого падает еще на вторую половину XV века и который заключался в создании
армии нового типа на месте старых военных дружин времен феодальной
раздробленности. К середине XVI века эта армия окончательно определяется как
“дворянское войско”, армия, центральной фигурой которой является служилый
человек - помещик, отражая своим классовым обликом и социальную природу Русского
государства как крепостнического государства, и тот факт, что именно помещики,
дворянство составляли главную политическую силу в этом государстве.
Характер земельной политики 50-ых
годов, выясняемый вполне точно на основании законодательства и политической
практики этого времени, заставляет определить ее как политику защиты
дворянско-помещичьих интересов и вместе с тем как политику, направленную против
земельных интересов боярства.
В
государственной деятельности Ивана IV выделяются два этапа: до опричнины и после
нее. Основная часть реформ падает именно на первый период. Мы склонны
придерживаться традиционной точки зрения, что на резкую перемену реформаторской
политики Ивана IV повлияло негативное отношение привилегированных слоев русского
общества к его реформам плюс личная драма царя, связанная со смертью его жены
Анастасии. Нам кажется, что Иван IV был доведен до крайности опричнины
разочарованием в природе человека, который чаще думает о себе, чем о
“государственной пользе”. Иван же ставил перед собой задачи улучшения Русского
государства не только в высших слоях, но и на общенародном уровне, как ему
казалось, хотя в работе больше прослеживается путь реформ только на уровне
высших сословий. Некоторые разночтения между основной частью и выводами связаны
с тем, что в работе преобладает формальный подход к исследованию материала, но
мы знаем, что в истории существуют вещи, стоящие выше фактов и часто носящие
личный характер. Именно эти стороны исторического процесса дают возможность
сделать вывод, что положительные реформы 50-х годов продолжались бы, если бы не
натолкнулись на сопротивление русской аристократии и не трансформировались в
опричнину. Но с другой стороны, реформы 50-х годов XVI века сыграли огромную
положительную роль в истории Русского государства.
Источник: http://www.reflist.ru/doc/26495.shtml |
