Лжедимитрий I
— царь московский (1605 — 1606). Происхождение этого лица, равно как история
его появления и принятия на себя имени царевича Димитрия, сына Иоанна Грозного,
остаются до сих пор весьма темными и вряд ли даже могут быть вполне разъяснены
при настоящем состоянии источников. Правительство Бориса Годунова, получив
известие о появлении в Польше лица, назвавшегося Димитрием, излагало в своих
грамотах его историю следующим образом.
Юрий или
Григорий Отрепьев, сын галицкого сына боярского, Богдана Отрепьева, с детства
жил в Москве в холопах у бояр Романовых и у кн. Бор. Черкасского; затем,
навлекши на себя подозрение царя Бориса, он постригся в монахи и, переходя из
одного монастыря в другой, попал в Чудов монастырь, где его грамотность
обратила внимание патриарх Иова, взявшего его к себе для книжного письма;
похвальба Григория о возможности ему быть царем на Москве дошла до Бориса, и
последний приказал сослать его под присмотром в Кириллов монастырь.
Предупрежденный вовремя, Григорий успел бежать в Галич, потом в Муром, и,
вернувшись вновь в Москву, в 1602
г. бежал из нее вместе с неким Инок. Варлаамом в Киев, в
Печерский монастырь, оттуда перешел в Острог к кн. Константину Острожскому,
затем поступил в школу в Гоще, и наконец вступил на службу к кн. Ад.
Вишневецкому, которому впервые и объявил о своем якобы царском происхождении.
Этот рассказ,
повторенный позднее и правительством царя Василия Шуйского, вошедший в большую
часть русских летописей и сказаний и основанный главным образом на показании
или «Извете» упомянутого Варлаама, был сперва всецело принят и историками.
Миллер, Щербатов, Карамзин, Арцыбашев отожествляли Лжедмитрия I с Григорием
Отрепьевым. Из новых историков такое отожествление защищают С. М. Соловьев и П.
С. Казанский — последний, однако, не безусловно. Уже очень рано возникли
сомнения в правильности такого отожествления. Впервые подобное сомнение было
высказано в печати митрополитом Платоном («Краткая церковная история», изд.
3-е, стр. 141); затем уже более определенно отрицали тожество Л. и Отрепьева А.
Ф. Малиновский («Биографические сведения о кн. Д. М. Пожарском», М., 1817), М.
П. Погодин и Я. И. Бередников («Ж. М. Н. Пр.», 1835, VII, 118 — 20). Особенно
важны были в этом отношении работы Н. И. Костомарова, убедительно доказавшего
недостоверность «Извета» Варлаама.
Костомаров
предполагал, что Лжедмитрий I мог происходить из западной Руси, будучи сыном
или внуком какого-нибудь московского беглеца; но это лишь предположение, не
подтвержденное никакими фактами, и вопрос о личности первого Лжедмитрия I
остается открытым. Почти доказанным можно считать лишь то, что он не был
сознательным обманщиком и являлся лишь орудием в чужих руках, направленным к
низвержению царя Бориса. Еще Щербатов считал истинными виновниками появления
самозванца недовольных Борисом бояр; мнение это разделяется большинством
историков, причем некоторые из них немалую роль в подготовке самозванца отводят
полякам и, в частности, иезуитам. Оригинальный вид приняло последнее
предположение у Бицына (Н. М. Павлова), по мнению которого было два самозванца:
один (Григорий Отрепьев) был отправлен боярами из Москвы в Польшу, другой —
подготовлен в Польше иезуитами, и последний-то и сыграл роль Димитрия. Это чересчур
искусственное предположение не оправдывается достоверными фактами истории
Лжедмитрия I и не было принято другими историками.
То
обстоятельство, что Лжедмитрий I вполне владел русским языком и плохо знал
латинский, бывший тогда обязательным для образованного человека в польском
обществе, позволяет с большой вероятностью предположить, что по происхождению
Лжедмитрия I был русский. Достоверная история Лжедмитрия начинается с появления
его в 1601 г.
при дворе кн. Конст. Острожского, откуда он перешел в Гощу, в арианскую школу,
а затем к кн. Ад. Вишневецкому, которому и объявил о своем якобы царском
происхождении, вызванный к этому, по одним рассказам, болезнью, по другим —
оскорблением, нанесенным ему Вишневецким. Как бы то ни было, последний поверил
Лжедмитрию, равно как и некоторые другие польские паны, тем более, что на
первых же порах явились и русские люди, признавшие в Лжедмитрии мнимо-убитого
царевича.
Особенно
близко сошелся Лжедмитрием с воеводой сандомирским, Юрием Мнишеком, в дочь
которого, Марину, он влюбился. Стремясь обеспечить себе успех, Лжедмитрий
пытался завести сношения с королем Сигизмундом, на которого, следуя, вероятно,
советам своих польских доброжелателей, рассчитывал действовать через иезуитов,
обещая последним присоединиться к католичеству. Папская курия, увидав в
появлении Лжедмитрия давно желанный случай к обращению в католичество
московского государства, поручила своему нунцию в Польше, Рангони, войти в
сношения с Лжедмитрием, разведать его намерения и, обратив в католичество, оказать
ему помощь.
В начале 1604
года Лжедмитрий в Кракове был представлен нунцием королю; 17 апреля совершился
его переход в католичество. Сигизмунд признал Лжедмитрия I, обещал ему 40000
злотых ежегодного содержания, но официально не выступил на его защиту, дозволив
лишь желающим помогать царевичу. За это Лжедмитрий обещал отдать Польше
Смоленск и Северскую землю и ввести в московском государстве католицизм.
Вернувшись в
Самбор, Лжедмитрий предложил руку Марине Мнишек; предложение было принято, и он
выдал невесте запись, по которой обязался не стеснять ее в делах веры и
уступить ей в полное владение Великий Новгород и Псков, причем эти города
должны были остаться за Мариной даже в случае ее неплодия. Мнишек набрал для
будущего зятя небольшое войско из польских авантюристов, к которым
присоединились 2000 малороссийских казаков и небольшой отряд донцов.
С этими силами
Лжедмитрий 15 августа 1604 г.
открыл поход, а в октябре перешел московскую границу. Обаяние имени царевича
Димитрия и недовольство Годуновым сразу дали себя знать. Моравск, Чернигов,
Путивль в др. города без боя сдались Лжедмитрию; держался только
Новгород-Северский, где воеводой был П. Ф. Басманов. 50000 московское войско,
под начальством Мстиславского, явившееся на выручку этого города, было на
голову разбито Лжедмитрием, с его 15000 армией. Русские люди неохотно сражались
против человека, которого многие из них в душе считали истинным царевичем;
поведение боярства, которое Борис при первых вестях о Лжедмитрии обвинил в
постановке самозванца, усиливало начинавшуюся смуту: некоторые воеводы,
выступая из Москвы, прямо говорили, что трудно бороться против прирожденного
государя.
Большинство
поляков, недовольных задержкой платы, оставило в это время Лжедмитрия, но за то
к нему явилось 12000 казаков. В. И. Шуйский разбил 21 янв. 1605 г. Лжедмитрий при
Добрыничах, но затем московское войско занялось бесполезной осадой Рыльска и
Кром, а тем временем Лжедмитрий , засевший в Путивле, получил новые
подкрепления. Недовольный действиями своих воевод, царь Борис послал к войску
П. Ф. Басманова, перед тем вызванного в Москву и щедро награжденного; но и
Басманов не мог уже остановить разыгравшейся смуты.
13 апреля умер
внезапно царь Борис, а 7 мая все войско, с Басмановым во главе, перешло на
сторону Лжедмитрия. 20 июня Лжедмитрий торжественно въехал в Москву;
провозглашенный перед тем царем Федор Борисович Годунов еще раньше был убит
посланными Лжедмитрия, вместе со своей матерью, а уцелевшую сестру его Ксению
Лжедмитрий сделал своей любовницей; позднее она была пострижена.
Через
несколько дней после въезда Лжедмитрия в Москву обнаружились уже замыслы бояр
против него. В. И. Шуйский был уличен в распускании слухов о самозванстве
нового царя и, отданный Лжедмитрием на суд собора, состоявшего из духовенства, бояр
и простых людей, приговорен к смертной казни. Лжедмитрий заменил ее ссылкой
Шуйского, с двумя братьями, в галицкие пригороды, а затем, вернув их с дороги,
простил совершенно, возвратив им имения и боярство.
Патриарх Иов
был низложен и на место его возведен архиепископ рязанский, грек Игнатий,
который 21 июля и венчал Лжедмитрия I на царство. Как правитель, Лжедмитрий,
согласно всем современным отзывам, отличался недюжинной энергией, большими
способностями, широкими реформаторскими замыслами и крайне высоким понятием о
своей власти. «Остротой смысла и учением книжным себе давно искусив», говорит о
нем кн. Хворостинин и прибавляет: «самодержавие выше человеческих обычаев
устроя». Он переустроил думу, введя в нее, в качестве постоянных членов, высшее
духовенство; завел новые чины по польскому образцу: мечника, подчашия,
подскарбия; принял титул императора или цезаря; удвоил жалованье служилым
людям; старался облегчить положение холопов, воспрещая записи в наследственное
холопство, и крестьян, запрещая требовать обратно крестьян, бежавших в голодный
год.
Лжедмитрий I
думал открыть своим подданным свободный доступ в западную Европу для
образования, приближал к себе иноземцев. Он мечтал составить союз против
Турции, из императора германского, королей французского и польского, Венеции и
московского государства; его дипломатические сношения с папой и Польшей были
направлены главным образом к этой цели и к признанию за ним императорского
титула. Папа, иезуиты и Сигизмунд, рассчитывавшие видеть в Лжедмитрии I покорное
орудие своей политики, сильно ошиблись в расчетах. Он держал себя вполне
самостоятельно, отказался вводить католицизм и допустить иезуитов и добился
того, чтобы Марина, по прибытии в Россию, наружно исполняла обряды православия.
Довольно индифферентный к различиям религий, в чем может быть сказалось влияние
польского арианства, он избегал, однако, раздражать народ.
Равным образом
Лжедмитрий I решительно отказался делать какие-либо земельные уступки Польше,
предлагая денежное вознаграждение за оказанную ему помощь. Отступления от
старых обычаев, какие допускал Лжедмитрий I и какие стали особенно часты со
времени прибытия Марины, и явная любовь Лжедмитрия к иноземцам раздражали
некоторых ревнителей старины среди приближенных царя, но народные массы относились
к нему доброжелательно, и москвичи сами избивали немногих говоривших о
самозванстве Лжедмитрия. Последний погиб исключительно благодаря заговору,
устроенному против него боярами и во главе их — В. И. Шуйским.
Удобный повод
заговорщикам доставила свадьба Лжедмитрия. Еще 10 ноября 1605 г. состоялось в Кракове
обручение Лжедмитрия I, которого заменял в обряде посол московский Власьев, а 8
мая 1606 г.
в Москве совершился и брак Лжедмитрия I с Мариной. Воспользовавшись
раздражением москвичей против поляков, наехавших в Москву с Мариной и
позволявших себе разные бесчинства, заговорщики, в ночь с 16 на 17 мая, ударили
в набат, объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя, и, направив толпы на
поляков, сами прорвались в Кремль. Захваченный врасплох, Лжедмитрий I пытался
сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но последние, под давлением
боярских угроз, выдали его, и он был застрелен Валуевым. Народу объявили, что,
по словам царицы Марии, Лжедмитрий I был самозванец; тело его сожгли и, зарядив
прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришел.
